что и имел в виду Земекис. Сложной была бы ситуация, если бы я упал не на спинорифа, а мимо него. Сложной, в конце концов, была бы ситуация, если бы я сорвался со спинорифа, когда спускался, и расшибся в лепешку о землю. Все эти варианты предполагали неминуемую смерть, причем ни в одном из них смерть не была бы мгновенной. У меня была бы пара секунд на то, чтобы понять, в какой сложной ситуации я оказался.

Так что происходящее сейчас — это не такая уж и сложная ситуация. Я жив, способен ходить и даже, благодаря хаду, знаю, куда конкретно мне надо двигаться. Да что там — у меня даже есть «панацея», которой я могу в самом крайнем случае воспользоваться, чтобы залечить рану, если она вдруг намекнет на то, что планирует меня доконать. Конечно, это практически самая бездарная трата столь нужного мне чита, какую только можно придумать, но может сложиться ситуация, когда без этого не обойтись. Лучше применить ее и остаться в живых, чем загнуться от кровопотери и тупо оставить чит валяться на месте до того момента, пока какой-то другой счастливый лутер не наткнется на него.

Поэтому, убедившись, что «панацея» на месте, я встал, повернулся вокруг своей оси, отслеживая движение маркера на карте на экране хада, и, нащупав правильное направление на Виндзор, пошел вперед, не забывая поглядывать под ноги и по сторонам.

Если верить хаду, мне предстояло пройти двадцать километров. Плюс-минус примерно два, если сделать скидку на складки местности, понижения и повышения рельефа, которые неминуемо встретятся. При средней скорости движения человека, общепринятой за семь километров в час это примерно три часа. Плюс сделаем скидку на мое состояние, плюс — на отдых, который мне неминуемо потребуется в процессе. Итого не меньше четырех.

Но четыре это было бы в идеальных условиях, если бы я двигался по хорошо известной местности, на которой не предполагалось бы никаких опасностей. Само собой, это была не та ситуация, поэтому реальное время прибытия в Виндзор от пяти часов только начиналось. А заканчивалось где-то в районе плюс бесконечности.

Но это не повод унывать, это всего лишь голые расчеты. Они как-то сами собой происходят, на подкорке, даже не затрагивая основную мыслительную деятельность. Наверное, это тоже следствие наличия в голове непонятного механического суфлера.

Что же такого навертели в меня ученые-на-херу-крученые, что у меня теперь голос в голове? Или это мои собственные примочки и ученые тут ни при чем? Ведь в отчете, который я прочитал, числились только работы по созданию «многоразового читера», а про голоса в голове там не было ни слова. Надо будет Вивику показать скопированные записи. Может быть, он сможет помочь разобраться в них. Он тоже мастак умными словами раскидываться, вряд ли он это делает, не понимая их смысла.

Невозможно яркая Луна светила с неба, как одинокий софит, грубыми резкими тенями предупреждая меня о неровностях местности, на которых я мог бы споткнуться и растянуться. Даже о некоторых багах предупреждала — например, о прямо-таки очевидном Эйнштейне, внутри которого потоки лунного света даже при взгляде невооруженным взглядом очевидно изгибались, притянутые гигантской силой гравитации.

От других багов, которые невозможно было увидеть невооруженным взглядом, я защитился еще проще — набрал по пути горсть небольших камешков, и кидал их перед собой. Кинул — прошел до того места, где он упал. Кинул — прошел. Я даже не нагибался, чтобы их поднять, просто, когда они кончались, зачерпывал с земли сразу горсть — благо, тут такого добра было полно, — и шел себе дальше.

Боль в боку, поначалу вспыхивающая с каждым шагом, потихоньку притупилась и только пульсировала слегка, угрожающе начиная ворочаться каждый раз, когда я нагибался. Словно намекала на то, что согнись я чуть больше определенной точки — и она снова вспыхнет в полную силу. Поэтому я и старался нагибаться как можно меньше, и как можно реже, и в итоге боль, поворочавшись, снова успокаивалась.

Несколько камней канули в баги, причем один раз — натурально «канули», словно их кто-то сцапал в полете и убрал в невидимый карман. Я подивился новому, ранее невиданному чуду, покидал в него еще камней, через это определил границы, и спокойно обошел стороной.

Так прошло около часа, и я почувствовал, что ноги стали уставать. Можно было еще пройти какое-то расстояние, но с каждым шагом КПД этих шагов становился бы все меньше и меньше. Каждый шаг сверх определенного лимита увеличивал бы необходимое позже для восстановления время, причем не в линейной, а в геометрической прогрессии. Поэтому я остановился прямо посреди сухой земли, обернулся, убедившись, что вокруг, насколько я вижу, никого нет, и сел прямо на землю. Чтобы не терять времени, достал из кармана хад и открыл «Энциклопедию», чтобы полистать ее.

Первым делом я полез в раздел «читы» и отыскал «панацею». Только хотел было почитать, как именно мне следует применить чит на случай, если понадобится его применить, как что-то привлекло мое внимание. Я еще сам до конца не понял, что именно, но явно что-то вокруг изменилось. Я погасил дисплей хада, чтобы глаза снова привыкли к темноте, и настороженно обернулся. Вроде только что проверял, и ничего вокруг видно не было!

А, стоп. Это потому что дело и не в зрении вовсе. Я не видел ничего подозрительного, но зато я слышал. Я слышал, как где-то недалеко кто-то тихо переступает по высушенной земле. Вокруг было так тихо, вокруг настолько нечему было издавать какие-то звуки, что я услышал даже это. Причем это совершенно точно были не подошвы какой-либо обуви, потому что я прекрасно знаю, как звучат людские шаги. Люди шагают с пятки на носок, поэтому их шаги имеют очень характерное длинное звучание, если только они их не пытаются как-то маскировать. А вот животные… Животные ходят на пальцах, поэтому их шаги по звучанию намного короче. А еще — мягче из-за того, что они ступают мягкими подушечками, а не твердой резиной…

На моем месте, наверное, кто-то другой попытался бы осветить окружение при помощи хада, хотя бы при помощи дисплея… Но не я. Чувство безопасности, когда ты находишься в круге света — обманчиво. Глаза перенастраиваются, зрачок сужается, реагируя на освещение, и в итоге все, что за пределами светового круга, ты не видишь. А ведь именно там и скрывается враг. Враг не такой тупой, чтобы соваться в круг света и выдавать себя.

Поэтому я наоборот погасил дисплей хада, и, прикрыв глаза, чтобы поскорее восстановились, прислушался.

Шаги. Две особи. Не очень крупные, килограммов по тридцать каждая… Или это одна восьминогая — в Аномалионе всего, что угодно, можно ожидать. Хотя нет, все же две четвероногих — очень уж несогласованно звучат шаги, неровно. Одна тварь двигалась бы, подчиняясь легко читаемой системе. Значит, двое, обходят меня по кругу, заходят со спины. К счастью, заходят сразу оба, не разделяясь. Значит, умные, но неопытные. Понимают, что заходить надо со спины, но еще не догадались разделяться, чтобы застать жертву врасплох.

Это мне на руку. Причем и второе, и, как ни странно, первое. В том, что они нападут, я даже не сомневался. Вряд ли они подкрались, а они именно подкрались ко мне, стараясь до последнего не выдавать свое присутствие, ко мне с целью просто понюхать и поинтересоваться, что за пришелец появился на их территории.

Я открыл глаза, уже снова адаптировавшиеся в темноте, и медленно обвел взглядом окружение. К счастью, двое зверей размером примерно с собаку были единственными живыми существами вокруг… По крайней мере, насколько я мог видеть. Осталось только дождаться подходящего момента.

Шаги за спиной стихли, и это могло означать только одно — зверь присел перед прыжком. Поэтому я тоже начал действовать.

Я упал на бок, пропуская бросок твари над собой, поднял руки, перехватил животное в полете, кажется, за лапы, и потянул на себя, заставляя траекторию броска измениться. Зверь перелетел через меня и грохнулся спиной на землю — я, кажется, даже услышал треск и хруст костей. А потом — тихий скулеж.

Я пригляделся к лежащей на земле твари, пока она не встала, и удивленно констатировал в ней… собаку! Даже не волка — самую обычную собаку, только очень тощую и облезлую. Ничего удивительного, если вспомнить, какие твари населяют Аномалион — они сами любую собаку вперед схарчат!

Вот только зря звери решили, что я — более легкая добыча.